"Я ни в коем случае не строю иллюзий по писательскому таланту. Просто таким способом я хотела рассказать о наших людях, до чего бывает, ранима душа человека - таёжника.
Образ Владимира собирательный, но в основном описан мой дядя - Саганов Владимир Александрович, человек необычный.
Родился последним (тринадцатым) в многодетной семье. Отец его, мой дед, Саганов Александр Алексеевич, был очень суровым и жёстким человеком. Дядя Володя появился на свет, когда семью разорила Советская власть, когда были отобраны тысячное поголовье оленей у деда, и семья была изгнана в тайгу на самовыживание. Дядя имел большую семью, жена была русская, имели пять дочерей и уже в позднем возрасте бог им дал сынишку. Дядя был справедливым человеком, не терпел в тайге подлости и наглости, с такими разговаривал круто и жестко, ведь нарушение Законов Тайги считалось большим грехом. Может благодаря таким как он и жива Природа, жива Тофалария."

Л.И. Речкина  

И вечен этот мир...
Сохранить и передать... нашу жемчужину Тофаларию

БОРИСКА
"Мы в ответе за того, кого приручили..."

Владимир медленно передвигался на коротких широких лыжах, обшитых камусом. Снег был глубоким, как никогда. Зима была щедра на такие выдумки. Взять к примеру прошлогодний сезон. Охотникам пришлось охотиться чуть не до Нового года по чернотропу. Без собак в таких случаях делать нечего в тайге. Только собаки по нюху находят след белок, соболишек.
Собака Соболь тащился следом по лыжне. Умаялся, приходилось ему снег брать грудью. С таким снегом может воевать только сильная и выносливая собака. Лайка, как известно небольшая собака, с пушистым хвостиком крючком, ушками стоящими востро. Одна собака может "идти" и на белку, и на соболя, и на кабана не побоится идти, и от медведя-шатуна защитить хозяина готова. Универсал, одним словом. Не раз эта собака выручала Владимира. И встреча неожиданная с медведем-шатуном была, в такую же как нынче, снежную зиму.
Володя шёл с хоты с добычей уставший и вымотавшийся до предела. Вдруг, как из под земли поднялся огромный медведь с оскаленной пастью. Владимир от неожиданности оступился и упал бы, если бы за спиной не оказался ствол кедра, который не дал упасть. Вскинуть ружьё не удалось, потому что оно было одето через плечо. Вдруг как белая стрела мелькнула мимо Володи, и вот Соболь уже бесстрашно схватил медведя за загривок. От такой прыти медведь неожиданно даже присел на задние лапы, пытаясь в это время лапой сбить собаку. Соболь мотался на медведе как пиявка. Наконец медведю удалось сбить собаку ударом огромной лапы, но не тут-то было. Соболь тотчас вцепился в "штанину" медведя. Медведю опять пришлось ударами лапы сбрасывать назойливую собаку. Володя в это время наконец-то снял ружьё и выстрелил медведю в грудь, в шею и ещё, ещё... Медведь как бы нехотя и лениво махнул в последний раз по месту, где висела эта противная и назойливая собака, осел в снег, а затем завалился на бок. Володю охватил запоздавший страх, вдруг затряслись руки, пальцы не слушались. Хотел позвать собаку, но вместо звука из горла выходил лишь сип. Соболь сам подбежал к хозяину, привалившему к стволу кедра, лизнул в лицо, как бы говоря: "я - вот он, я тебя не брошу, я - твой". По ногам охотника бегали предательские мурашки, и никаких сил не было подняться. Но поднялся, подошёл к медведю, проверил, не ранен ли зверь. Потом уже, когда порол медведя, охотник понял, почему здоровый на вид зверь не залёг в берлогу на зимовку. В правой передней лапе, прямо на ладошке, в глубине сидела огромная заноза сантиметров двенадцать. Бедный зверь мучился, грыз ладошку, но вытащить её был не в состоянии. Вот и пришлось шататься по тайге до этой самой, роковой встречи с охотником.
До избушки оставалось совсем недалеко. "Ну вот, Соболёк, мы и дома" - сказал Владимир, увидя из далека свою охотничью избушку. Было пасмурно, кухта лежала на ветвях деревьев. "Значит, ждёт новый снег" - отметил про себя охотник.
Заходя в избушку, он увидел сидящего бесстрашного мышонка на столе. Шуганув непрошенного наглеца Владимир занялся хозяйством: затопил печь, поставил чай варить (именно так говорят охотники), поставил себе варить суп, собаке - болтушку, занёс дрова с запасом. Натаскал воды, заполнив все ёмкости, мало ли чего, неизвестно, сколько выпадет снега за ночь, может напрочь завалить дверь избушки.
Соболь недовольно под нарами. Володя взглянул в его сторону и опять увидел этого наглеца - мыша. Он сидел теперь уже на подушке и умывал свою мордашку лапками. Это было так забавно, что Владимир даже не стал сгонять его с постели, подивившись своей сентиментальности. Уже обрабатывая добытую пушнину, Володя краем глаза наблюдал за мышонком. Тот в свою очередь и не собирался прятаться, внимательно следя за движениями хозяина избушки. Утром, рано проснувшись, Володя в первую очередь увидел опять наглую мордашку мыша. Тот мылся на одеяле хозяина, наверно благополучно отпочивав рядом с Владимиром. Подивившись наглости и настырству этого маленького животного, Володя вместо того, чтобы прогнать мыша, достал из сумин кусочек печенья и положил на край стола. "Иди, Бориска, позавтракаем, чего уже теперь с тобой делать". Так было получено имя и разрешение на прописку в избушке. Вот так остался мышь Бориска равноправным жителем и членом таёжной семьи. Удивительно, но других мышей в избушке уже не наблюдалось с тех пор.
Бориска не наглел. Владимир не находил сгрызенных сумин, мешочков. Ел Бориска только с хозяином на столе. Выделенную пайку он грыз, держа передними лапками, сидя на задних лапках. По столу лишний раз не бегал.
Так они и жили втроём, правда, Соболь время от времени ворчал для порядка, но мыша не гонял. Никому в деревне о мышонке Володя не рассказывал, но за время которое он проводил дома, часто ловил себя на мысли о Бориске и чувствовал, что не на шутку привязался к этому мышу, к этому необычному милому существу.
Когда Владимир приезжал в тайгу, то заходил в свою избушку высвистывал Бориску и тут же доставал из рюкзака гостинец из дома, обычно печенье, которое так вкусно пекла его жена Александра.
Однажды Владимир проснулся со страшной головной болью. С горем пополам он затопил печь и тут же лёг опять на постель, сил никаких не было ни ходить, ни что-либо делать. Вдруг он почувствовал, как у него зашевелились волосы. Это оказывается Бориска залез к нему на подушку, а затем на голову. Своими лапками он ворошил волосы, делал как бы массаж, ни разу не оцарапав голову больного. Под этот массаж боли как бы отступили, потянуло в сон и Владимир забылся. Проснулся он отдохнувшим и без этой страшной боли. Перетянув голову платком, Владимир занялся по хозяйству. С тех пор так и повелось, чуть боли начинали донимать Бориска начинал лечить своего хозяина своим массажем. Крепчала дружба охотника и мыша.
Как-то Владимир в деревне зашёл к приятелю Николаю. Николай рассказал Володе, что проезжал накануне по его тайге, что заехал и переночевал в его избушке. Рассказал, что видел назойливого и смелого мыша, который то сидел на столе, то сидел или скорее восседал на подушке.
- Ты знаешь, Володька, он мне так надоел, что я его убил!
- Как убил?! - переспросил Володя, и какая-то странная слабость навалилась на него.
- Как, как, просто ударил поленом и всё, ведь мышь ничего не боялась.
-Что же ты наделал? - закричал Володька и схватил за грудки Кольку.
С силой, тряхнув и отбросив этого, теперь уже ненавистного человека Владимир выскочил вон, гром- ко хлопнув дверью. Ничего не понимающий Колька поправил на себе рубаху и повертел пальцем у виска удаляющемуся Владимиру.
Придя, домой Володя объявил жене, что идёт в тайгу к себе. Сборы были скорые. Ничего не понимающая жена на ходу ложила продукты в сумины мужа, не забыв положить печенье и сдобу, (как знала накануне занималась стряпнёй). Приехав в избушку Володя, ещё тая надежду, посвистел. Никто не отозвался. Владимир громко позвал по имени мыша - опять ничего.
Ни сейчас, ни потом Бориска так и не появился. Вечером Владимир достал маленькую стопочку, налил её полную водки, прикрыл её печенюшкой и поставил на край стола, где обычно принимал еду Бориска. Себе он налил водки в таёжную кружку до краёв и молча выпил. Так и сидел охотник один за столом, тяжело вздыхал, и только время от времени слышалось: "Ну как же так получилось, почему, почему??" И ещё горькое: "Прости меня, Бориска".
По щекам этого сильного и мужественного человека текли скупые слёзы...